Баранчикова Татьяна Ивановна, заведующий филиалом,
МБУК г.о.Самара "СМИБС", филиал №15
11 февраля в литературно-музыкальной гостиной библиотеки-филиала № 15 МБУК г.о. Самара «СМИБС» прошел литературно- музыкальный вечер для широкого круга читателей «Мир, отраженный в душе…», посвященный 80-летию Н. М. Рубцова. Приглашенные узнали ранее неизвестные факты из жизни русского поэта. На вечере звучали стихи Николая Рубцова, в том числе и в авторском исполнении, песни на его стихи. Присутствующие рассказали о своем видении жизни и творчества поэта, вошедшего в русскую поэзию и, запомнившегося проникновенными строками о судьбе русской деревни и красоте русской природы.
Сценарий мероприятия.
Мероприятие рассчитано на широкий круг читателей.
Среди ремесел и профессий человеческих нет ничего более странного, неуловимого и необъяснимого, чем поэт. Ну, что, казалось бы, может нести в себе фраза, набор, на первый взгляд, обычных слов, подобранных в рифму? Но прочитаешь их, проговоришь вслух, и словно сил набрался, воздуху свежего глотнул. И жизнь кажется притягательней и желанней.
Сегодня мы с вами вспомним Николая Михайловича Рубцова. Его стихи, его жизнь…
О чем писать?...
На то не наша воля!
Тобой одним
Не будет мир воспет!
Ты тему моря взял
И тему поля,
А тему гор
Другой возьмет поэт!
Но если нет
Ни радости, ни горя,
Тогда не мни,
Что звонко запоешь.
Любая тема –
Поля или моря –
И тема гор –
Все это будет ложь!
Какое место отведено Рубцову в русской поэзии? Им написано около четырехсот стихотворений. Звучат песни на его стихи, его поэзию изучают в школах и университетах. Главные качества его поэзии – задушевность, пронзительная, до слез, чистота, ясность чувства, незлобивость и полное отсутствие какой-либо корысти, искренность и завораживающая музыка слова, звучащая едва ли не в каждом стихотворении.
Песня «Тихая моя родина» в исполнении Н. Усатовой
Николай Рубцов родился 3 января 1936 года в городе Емецке Архангельской области в простой семье. Его отец - Михаил Андрианович - работал начальником ОРСа местного леспромхоза. Мать-Александра Михайловна - была домохозяйкой. В семье Рубцовых было пятеро детей: три дочери и два сына. На момент рождения Николай был пятым, чуть позже родится еще один мальчик- Борис.
Перед самым началом войны семья Рубцовых перебралась в Вологду, где отец будущего поэта получил высокую должность в местном горкоме партии. Проработал он там чуть больше года, после чего в июне 1942 года его призвали на фронт. Дело, в общем, для военного времени обычное, однако незадолго до отправки Рубцова-старшего в его семье случилась беда: умерла жена. Так как оставить четверых детей без взрослой опеки (к тому времени дочери Рая и Надежда умерли после болезни) отец никак не мог, он вызвал к себе свою сестру Софью Андриановну. Та приехала в Вологду, однако взять всех детей отказалась. Поэтому с ней уехала лишь старшая из дочерей - Галина, а младшие были разбросаны кто куда. Альберт был отдан в ФЗУ, а Николай и Борис отправились в Красковский дошкольный детдом.
Мать умерла...
Отец ушел на фронт.
Соседка злая не дает проходу.
Я смутно помню утро похорон
И за окошком скудную природу.
Откуда только - как из-под земли! -
Взялись в жилье и сумерки, и сырость...
Что такое детский дом, да еще в голодное военное время, объяснять не надо. Пятьдесят граммов хлеба да тарелка бульона - вот и весь тогдашний рацион детдомовцев. Иногда детишки ухитрялись воровать на воле турнепс и пекли его на кострах. И хотя всем обитателям детдома жилось несладко, однако Коле Рубцову особенно. Совсем недавно у него была любящая мать, отец, несколько братьев и сестер, и вдруг - полное одиночество.
«Прощальная песня» в исполнении Т. Петровой
Особенно оно обострилось после того, как часть детдомовцев, в том числе и его брата Бориса, оставили в Краскове, а Николая вместе с другими отправили в Никольский детский дом. Так оборвалась последняя ниточка, связывавшая мальчика с родными. Единственным лучиком света тогда для семилетнего Коли была надежда на то, что с фронта вернется отец и заберет его обратно домой. Но этой мечте мальчика не суждено было сбыться. В своей автобиографии Николай напишет, что отец ушёл на фронт и погиб в 1941 году. Но на самом деле он выжил, после войны женился вторично, оставив собственных детей от первого брака в интернате.
Между тем среди детдомовцев Рубцов считался одним из лучших учеников. И хотя учили их намного хуже того, что было в средних школах (на четыре предмета был один учитель), однако дети и этому были рады. И третий класс Коля закончил с похвальной грамотой. Тогда же он написал и свое первое стихотворение.
Что касается характера мальчика, то, по воспоминаниям его товарищей по детдому, он был среди них самым ласковым и ранимым. При малейшей обиде он отходил в сторону и горько плакал. И кличку он тогда носил довольно мягкую для пацана - Любимчик.
В июне 1950 года Рубцов закончил семилетку и, едва получив диплом, покинул стены ставшего ему родным детдома. Его путь лежал в Ригу, в мореходное училище, о поступлении в которое он мечтал все последние годы своего пребывания в детском доме. Он был преисполнен самых радужных надежд и ожиданий. Но в мореходку брали с пятнадцати лет, а Николаю было четырнадцать с половиной.
Послушайте стихотворение Н. Рубцова «Купите фиалки» в исполнении автора
Николай вернулся обратно в детдом, который в это время перевели в древний городок Тотьму и там поступил в лесной техникум.
Закончив техникум и получив на руки паспорт, Рубцов отправился в Архангельск и поступил в мореходное училище. Однако и там проучился недолго... Какое-то время он работал избачом – так называлась должность работника избы-читальни, выполняющего обязанности и администратора, и библиотекаря, и истопника. Очевидно, в это время он и стал серьезно писать стихи.
Для того, чтобы сделать новый шаг в творчестве, Рубцову нужны были свежие впечатления, и он пошел кочегаром на рыболовный траулер Архангельского тралового флота и проплавал на нем около года. «Я весь в мазуте, весь в тавоте, зато работаю в тралфлоте!» - не без иронии, но радостно восклицал он в одном из стихотворений «морского цикла», ставшего для него новым шагом в поэзии.
Поверив в свой талант, он почувствовал недостаток общей культуры и образования, ведь к тому времени им была окончена лишь Никольская школа-семилетка. Начался новый этап странствий Рубцова - теперь уже не по морям, а по земле. На вокзале у него украли все деньги и билет. Без денег и билета, на крыше вагона он приезжает в город Кировск Мурманской области и поступает в горный техникум. Друзья-матросы, узнав, что вместе с билетом у Рубцова украли все деньги, пустили шапку по кругу и прислали ему в три раза больше, чем пропало...
В марте 1955 года Рубцов возвращается в родные края, в Вологду, и впервые пытается найти своего отца. Мы уже говорили о том, что до этого во всех своих анкетах он неизменно писал: «Отец погиб на фронте». Это объяснялось не его неведением относительно судьбы родителя, просто он не мог ему простить предательства и того, что не забрал его из детдома. Но на этот раз Николай пересилил себя и первым попытался установить контакт с отцом.
Встреча так и не растопила ледяную стену, которая возникла между отцом и сыном за эти годы. У Михаила Андриановича была молодая жена и маленькие дети. Он занимал солидный пост в местном ОРСе и жил в отдельной квартире. Появление сына, которого он уже успел забыть (ведь бросил он его в шестилетнем возрасте), его явно не устраивало. Николай это понял сразу, как только они встретились. Поэтому в доме отца он не задержался и принял предложение своего брата Альберта устроиться работать к нему на полигон в поселок Приютино под Ленинградом.
В конце 55-го Рубцова призвали в армию. Рубцов служил на Северном флоте: был визирщиком на эскадренном миноносце. Служба давалась ему легко, чему, видимо, немало способствовало прежнее, детдомовское прошлое. Трудностей он не боялся. Уже через год стал отличником боевой и политической подготовки и даже был удостоен права посещать занятия литературного объединения при газете «На страже Заполярья». Его стихи стали все чаще появляться в этом армейском органе печати.
В октябре 1959 года Рубцов демобилизовался и приехал в Ленинград и устроился рабочим на Кировский завод. Там впервые стал получать хорошую зарплату - 700 рублей. Для неженатого человека это были приличные деньги. Поэт в одном из писем той поры признавал: «С получки особенно хорошо: хожу в театры и в кино, жру пирожное и мороженое и шляюсь по городу, отнюдь не качаясь от голода». Однако в том же письме он замечает с грустью: «Живется как-то одиноко, без волнения, без особых радостей, без особого горя. Старею понемножку, так и не решив, для чего же живу».
Несмотря на такие слова, жизнь поэта в это время была очень насыщенной: он работал на заводе и учился в вечерней школе, посещал занятия литературного объединения, печатался в заводской многотиражке «Кировец», газете «Вечерний Ленинград» и некоторых других изданиях, постепенно входил в круг молодых ленинградских поэтов, выступал с чтением своих стихов. На поэтическом вечере, состоявшемся 24 января 1962 года в Ленинградском Доме писателей, к Рубцову пришел первый успех.
1962 год вообще был отмечен в судьбе Николая сразу несколькими событиями. Вышла его первая книжка под названием «Волны и скалы» (5 тысяч экземпляров). На одной из вечеринок он познакомился с Генриеттой Меньшиковой, которая в апреле 1963 года родит ему дочь Лену. И наконец, он успешно сдал экзамены в Литературный институт в Москве.
Я переписывать не стану
Из книги Тютчева и Фета,
Я даже слушать перестану
Того же Тютчева и Фета,
И я придумывать не стану
Себя особого, Рубцова,
За это верить перестану
В того же самого Рубцова,
Но я у Тютчева и Фета
Проверю искреннее слово,
Чтоб книгу Тютчева и Фета
Продолжить книгою Рубцова!..
В Москве Рубцов поселился в общежитии Литинститута и довольно скоро стал известен в среде молодых столичных поэтов. Написанные им стихи – «Осенняя песня», «Видения на холме», «Добрый Филя» - вскоре были опубликованы в журнале «Октябрь» и стали популярны у читателей. Хотя в стенах самого института отношение к молодому поэту было далеко не однозначным. Половина его коллег считала его бездарностью, часть говорила, что он «поэт средних возможностей», и только малая толика остальных видела в нем будущую надежду русской поэзии.
Интересно, что стихи он не писал, а складывал в уме: «Вообще я почти никогда не использую ручку и чернила и не имею их, - говорил он однажды. – Далее не все чистовики отпечатываю на машинке – так что умру, наверно, с целым сборником, да и большим, стихов, «напечатанных» или «записанных» только в моей беспорядочной голове». К сожалению, поэт был не так уж далек от истины, и о том, сколько написанных тогда стихов мы не знаем и не узнаем теперь никогда, можно только предполагать.
Поверив в свой талант, он почувствовал недостаток общей культуры и образования, ведь к тому времени им была окончена лишь Никольская школа-семилетка. Начался новый этап странствий Рубцова - теперь уже не по морям, а по земле. На вокзале у него украли все деньги и билет. Без денег и билета, на крыше вагона он приезжает в город Кировск Мурманской области и поступает в горный техникум. Друзья-матросы, узнав, что вместе с билетом у Рубцова украли все деньги, пустили шапку по кругу и прислали ему в три раза больше, чем пропало...
В марте 1955 года Рубцов возвращается в родные края, в Вологду, и впервые пытается найти своего отца. Мы уже говорили о том, что до этого во всех своих анкетах он неизменно писал: «Отец погиб на фронте». Это объяснялось не его неведением относительно судьбы родителя, просто он не мог ему простить предательства и того, что не забрал его из детдома. Но на этот раз Николай пересилил себя и первым попытался установить контакт с отцом.
Встреча так и не растопила ледяную стену, которая возникла между отцом и сыном за эти годы. У Михаила Андриановича была молодая жена и маленькие дети. Он занимал солидный пост в местном ОРСе и жил в отдельной квартире. Появление сына, которого он уже успел забыть (ведь бросил он его в шестилетнем возрасте), его явно не устраивало. Николай это понял сразу, как только они встретились. Поэтому в доме отца он не задержался и принял предложение своего брата Альберта устроиться работать к нему на полигон в поселок Приютино под Ленинградом.
В конце 55-го Рубцова призвали в армию. Рубцов служил на Северном флоте: был визирщиком на эскадренном миноносце. Служба давалась ему легко, чему, видимо, немало способствовало прежнее, детдомовское прошлое. Трудностей он не боялся. Уже через год стал отличником боевой и политической подготовки и даже был удостоен права посещать занятия литературного объединения при газете «На страже Заполярья». Его стихи стали все чаще появляться в этом армейском органе печати.
В октябре 1959 года Рубцов демобилизовался и приехал в Ленинград и устроился рабочим на Кировский завод. Там впервые стал получать хорошую зарплату - 700 рублей. Для неженатого человека это были приличные деньги. Поэт в одном из писем той поры признавал: «С получки особенно хорошо: хожу в театры и в кино, жру пирожное и мороженое и шляюсь по городу, отнюдь не качаясь от голода». Однако в том же письме он замечает с грустью: «Живется как-то одиноко, без волнения, без особых радостей, без особого горя. Старею понемножку, так и не решив, для чего же живу».
Несмотря на такие слова, жизнь поэта в это время была очень насыщенной: он работал на заводе и учился в вечерней школе, посещал занятия литературного объединения, печатался в заводской многотиражке «Кировец», газете «Вечерний Ленинград» и некоторых других изданиях, постепенно входил в круг молодых ленинградских поэтов, выступал с чтением своих стихов. На поэтическом вечере, состоявшемся 24 января 1962 года в Ленинградском Доме писателей, к Рубцову пришел первый успех.
1962 год вообще был отмечен в судьбе Николая сразу несколькими событиями. Вышла его первая книжка под названием «Волны и скалы» (5 тысяч экземпляров). На одной из вечеринок он познакомился с Генриеттой Меньшиковой, которая в апреле 1963 года родит ему дочь Лену. И наконец, он успешно сдал экзамены в Литературный институт в Москве.
Я переписывать не стану
Из книги Тютчева и Фета,
Я даже слушать перестану
Того же Тютчева и Фета,
И я придумывать не стану
Себя особого, Рубцова,
За это верить перестану
В того же самого Рубцова,
Но я у Тютчева и Фета
Проверю искреннее слово,
Чтоб книгу Тютчева и Фета
Продолжить книгою Рубцова!..
В Москве Рубцов поселился в общежитии Литинститута и довольно скоро стал известен в среде молодых столичных поэтов. Написанные им стихи – «Осенняя песня», «Видения на холме», «Добрый Филя» - вскоре были опубликованы в журнале «Октябрь» и стали популярны у читателей. Хотя в стенах самого института отношение к молодому поэту было далеко не однозначным. Половина его коллег считала его бездарностью, часть говорила, что он «поэт средних возможностей», и только малая толика остальных видела в нем будущую надежду русской поэзии.
Интересно, что стихи он не писал, а складывал в уме: «Вообще я почти никогда не использую ручку и чернила и не имею их, - говорил он однажды. – Далее не все чистовики отпечатываю на машинке – так что умру, наверно, с целым сборником, да и большим, стихов, «напечатанных» или «записанных» только в моей беспорядочной голове». К сожалению, поэт был не так уж далек от истины, и о том, сколько написанных тогда стихов мы не знаем и не узнаем теперь никогда, можно только предполагать.
«Осенняя песня» в исполнении С. Таюшева
По мнению людей, близко знавших поэта, он был очень мнительным человеком, знал очень много всяких рассказов про нечистую силу и порой темными ночами рассказывал их друзьям на сон грядущий. А однажды он решил погадать на свою судьбу необычным способом. Он принес в общежитие пачку черной копирки и стал вырезать из листов самолетики. Затем он открыл окно и сказал товарищу: «Каждый самолет – судьба. Как полетит – так и сложится. Вот судьба... (и он назвал имя одного из своих приятелей-студентов)». Самолетик вылетел из окна и, плавно пролетев несколько десятков метров, приземлился на снежной аллее под окном. То же самое произошло и с другим самолетиком. «А это – моя судьба», - сказал Николай и пустил третий самолет. И едва он взмыл в воздух, как тут же поднялся порыв ветра, легкую конструкцию подняло вверх, затем резко швырнуло вниз. Увидев это, Рубцов захлопнул окно и больше самолетиков не пускал. Почти целую неделю после этого он ходил подавленный.
Отложу свою скудную пищу
И отправлюсь на вечный покой.
Пусть меня еще любят и ищут
Над моей одинокой рекой.
Пусть еще всевозможное благо
Обещают на той стороне
Не купить мне избу над оврагом
И цветы не выращивать мне...
Учеба Рубцова в Литинституте продолжалась до декабря 1963 года, после чего его выгнали. 3 декабря он заявился в пьяном виде в Центральный дом литераторов и устроил драку. И уже на следующий день после этого ректор подписал приказ об его отчислении. Почему же с ним поступили так строго, а не стали ставить на вид или лишать стипендии? Все дело в том, что за время своего обучения поэт уже столько раз попадал в различные пьяные истории, что случай в Доме литераторов переполнил чашу терпения руководства института. Вот и не стали с ним церемониться.
Между тем свидетели происшествия в ЦДЛ затем рассказывали, как на самом деле возникла та «драка». В тот вечер на сцене Дома выступал некий оратор, который рассказывал слушателям о советской поэзии. В конце своего выступления он стал перечислять фамилии известных поэтов, но не упомянул Сергея Есенина. Это и возмутило Рубцова. Он стал кричать: «А Есенин где?», за что тут же был схвачен за шиворот рьяным администратором. Николай стал вырываться, что впоследствии и было расценено как «драка».
К счастью, правда об этом происшествии вскоре дошла до ректора Литинститута, который в конце декабря издал новый приказ, в котором говорилось: «В связи с выявленными на товарищеском суде смягчающими вину обстоятельствами и учитывая раскаяние тов. Рубцова Н. М., восстановить его в числе студентов 2-го курса...».
Справедливость была восстановлена. Правда, ненадолго. Уже через полгода после этого – в конце июня 1964 года – Рубцов попал в новую скандальную историю в ресторане Дома литераторов. Время уже подходило к закрытию, но друзья не собирались закругляться. Официантка отказала им в новом заказе алкоголя. Но выполнила аналогичный заказ другого столика. Судя по всему, именно этот эпизод и вывел из себя подвыпившего Рубцова. Когда официантка вновь подошла к их столику, чтобы сообщить, что ресторан закрывается, он заявил: «Столик мы вам не оплатим, пока вы не принесете нам водки!» Официантка тут же побежала жаловаться метрдотелю, который вызвал милицию. 26 июня опять выходит приказ об отчислении Николая Рубцова из института.
Как это ни странно, но после отчисления из института Рубцов не впал в уныние и даже, по мнению видевших его тогда людей, выглядел вполне благополучно. Этому было несколько объяснений. Во-первых, его личная жизнь складывалась тогда вполне удачно. В журналах «Юность» и «Молодая гвардия» появились первые крупные подборки его стихов. А это было не только моральной поддержкой молодому поэту, но и материальной.
Песня «В горнице» в исполнении М. Капуро
К сожалению, относительное благополучие поэта длилось всего месяца три. Осенью деньги, заработанные от публикаций, иссякли, и Рубцову пришлось довольствоваться копеечными гонорарами из газеты «Ленинское знамя», в которой иногда печатались его стихи. А затем случилась новая неприятность. Так как Рубцов нигде не работал, местное сельское руководство объявило его тунеядцем и вывесило его портрет в сельпо. Но именно в этот период было написано около пятидесяти стихотворений, большая часть из которых затем вошла в сокровищницу отечественной поэзии.
В январе 1965 года Рубцов вновь вернулся в Москву и благодаря стараниям своих друзей сумел восстановиться на заочном отделении Литературного института. Однако прописки в столице у него не было, поэтому ему приходилось скитаться по разным углам, вплоть до скамеек на вокзалах. А в апреле 1965 года последовал новый скандал.
17 апреля Николай пришел в общежитие института, надеясь, что его пустят переночевать. Но его не пустили. Тогда Рубцов решил переночевать у друга и поймал такси. Доехав, Николай отдал водителю (кстати, это была женщина) три рубля. На счетчике было всего 64 копейки, и Рубцов ждал сдачу. Однако водитель отдавать ему сдачу отказалась. И поэт потребовал везти его к первому постовому милиционеру. Милиционер поверил не ему, а женщине-водителю, забрал его в отделение, и там был составлен соответствующий протокол. Через день он уже лежал на столе у ректора Литературного института. Так Рубцов в очередной раз лишился студенческого билета. Позже он опять восстановился в институте.
Дала трещину и его семейная жизнь. Во многом этому способствовала его теща, которая теперь жила вместе с дочерью и внучкой в Никольском. Каждый раз, когда Николай возвращался из Москвы в деревню, теща не давала ему проходу, ругала за тунеядство, пьянство. Когда жить в одном доме стало для Рубцова совсем невмоготу, он уехал куда глаза глядят. В течение последующих двух лет Рубцов побывал во многих местах страны, даже какое-то время жил в Сибири.
Почему мне так не повезло?
По волнам, давно уже усталый,
Разгонюсь – забуду про весло,
И тотчас швырнет меня на скалы!
Почему мне так не повезло?
Над моей счастливою любовью
Вдруг мелькнуло черное крыло,
И прошла любовь с глубокой болью.
Почему мне так не повезло?
Все, трудясь, живут себе в надежде,
Мне ж мое глухое ремесло
Не приносит радости, как прежде.
Почему мне так не повезло?
По ночам душе бывает страшно.
Оттого, что сам себе назло
Много лет провел я бесшабашно.
Почему мне так не повезло?
Все же я, своей не веря драме,
Вновь стремлюсь, хватаясь за весло,
В океан, волнуемый ветрами.
Осенью 1967 года свет увидела еще одна книга его стихов – «Звезда полей». К Рубцову пришли литературное признание и широкая известность. Эту книгу поэт представил в Литинститут как свою дипломную работу, защищенную им 26 декабря 1968 года.
- Сегодня у нас не просто защита диплома. Сегодня у нас праздник, - сказал ректор института В.Ф.Пименов. – Мы провожаем в большую литературу не новичка, а уже сложившегося поэта, причем поэта самобытного и талантливого.
В следующем году его приняли в Союз писателей и выделили комнату в рабочем общежитии в Вологде.
«Зимняя песня» в исполнении В. Ивашова
После «Звезды полей» Рубцов успел опубликовать еще два сборника – «Душа хранит» в 1969 году в Архангельске и «Сосен шум» в 1970 году в Москве – и несколько циклов стихов в журналах «Юность», «Молодая гвардия», «Наш современник», «Октябрь», «Север».
В сентябре 1969 года поэта зачислили в штат работников газеты «Вологодский комсомолец». И дали однокомнатную квартиру в доме на улице Александра Яшина. Переезжал туда Николай, имея на руках всего лишь потрепанный чемодан и томик Тютчева. Казалось, что жизнь у поэта постепенно налаживается и впереди его ждут только радости. Ведь сколько он уже натерпелся. Однако...
В 1969 году у Рубцова появилась женщина, которой суждено будет сыграть в его судьбе роковую роль. Звали ее Людмила Дербина. Первый раз они встретились 2 мая 1962 года в компании в стенах общежития Литературного института. Тогда это было всего лишь мимолетное знакомство. Рубцов, носивший пыльный берет и старенькое вытертое пальто, произвел на девушку отталкивающее впечатление. Но уже через четыре года после этого, прочитав книгу его стихов «Звезда полей», Дербина захотела продолжить знакомство. К тому времени за ее плечами уже был опыт неудачного замужества, рождение дочери. Знала она и о неустроенности личной жизни Рубцова. 23 июня 1969 года она приехала в Вологду, и здесь вскоре начался их роман. Завершился он тем, что в августе того же года Дербина переехала с дочерью в деревню Троица, в двух километрах от Вологды, и устроилась на работу библиотекарем. Позднее она вспоминала:
«Я хотела сделать его жизнь более-менее человеческой... Хотела упорядочить его быт, внести хоть какой-то уют. Он был поэт, а спал как последний босяк. У него не было ни одной подушки, была одна прожженная простыня, прожженное рваное одеяло. У него не было белья, ел он прямо из кастрюли. Почти всю посуду, которую я привезла, он разбил. Купила я ему как-то куртку, замшевую, на «молнии». Через месяц спрашиваю - где? Он так спокойно: «А-а, подарил, понравилась тут одному».
Все восхищались его стихами, а как человек он был никому не нужен. Его собратья по перу относились к нему снисходительно, даже с насмешкой, уж не говоря о том, что равнодушно. От этого мне еще более было его жаль. Он мне говорил иногда: «Люда, ты знай, что, если между нами будет плохо, они все будут рады...»
Песня «Улетели листья…» в исполнении Витаса
Отношения Рубцова и Дербиной развивались неровно: они то расходились, то сходились вновь. Их как будто притягивала друг к другу какая-то невидимая сила. В январе 1971 года всем стало понятно, что это была за сила - темная, злая... «Я умру в крещенские морозы...» - напишет Рубцов в своей «Элегии». Как в воду смотрел...
5 января Дербина после очередной ссоры вновь приехала на квартиру к поэту. Они помирились и даже более того – решили пойти в загс и узаконить свои отношения. Там им какое-то время не давали разрешения (у невесты не было справки о расторжении предыдущего брака), но в конце концов регистрацию брака назначили на 19 февраля. 18 января молодые отправились в паспортный стол, чтобы там добиться прописки Дербиной к Рубцову. Однако их ждало разочарование: женщину не прописывали, потому что не хватало площади для ее ребенка. Выйдя из жилконторы, молодые отправились в редакцию газеты «Вологодский комсомолец», однако по пути встретили группу знакомых журналистов. Николай пошел с ними отмечать какое-то событие, а Дербина отправилась в редакцию одна. Через какое-то время она присоединилась к компании. В какой-то момент Рубцов вдруг стал ее ревновать к сидевшему тут же журналисту Задумкину. Вскоре вся компания отправилась догуливать на квартиру Рубцова на улице Александра Яшина. Но там поэта вновь стал буянить, и, когда успокоить его не удалось, собутыльники решили уйти подальше от греха. В комнате остались Николай и Людмила.
Существует несколько версий дальнейших событий. Но теперь уже вряд ли можно узнать, что произошло в квартире дома на улице А. Яшина в тот вечер.
Л. Дербина вспоминает: «Я с нарастающим раздражением смотрела на мечущегося Рубцова, слушала его крик, и впервые ощущала в себе пустоту. Это была пустота рухнувших надежд.
Какой брак?! С этим пьянчужкой?! Его не может быть!
Рубцов допил из стакана остатки вина и швырнул стакан в стену над моей головой. Посыпались осколки. Я молча собрала их.
Рубцова раздражало, что я никак не реагирую на его буйство. Я стояла и с ненавистью смотрела на него. Все во мне закипало, еще немного, и я кинулась бы на него!
Где-то в четвертом часу я попыталась его уложить спать. Ничего не получилось. Затем он подбежал ко мне, схватил за руки и потянул к себе в постель. Я вырвалась.
- Я уйду.
- Нет, ты не уйдешь! Ты хочешь меня оставить в унижении, чтобы надо мной все смеялись?! Прежде я раскрою тебе череп!
Он был страшен. Надо бежать! Животный страх кинул меня к двери.
Одно мгновение - и Рубцов кинулся на меня, с силой толкнул обратно в комнату. Теряя равновесие, я схватилась за него, и мы упали. Рубцов тянулся ко мне рукой, я перехватила ее своей и сильно укусила. Другой своей рукой, вернее, двумя пальцами правой руки, большим и указательным, стала теребить его за горло. Он крикнул мне: «Люда, прости! Люда, я люблю тебя!» Вероятно, он испугался меня, вернее, той страшной силы, которую сам у меня вызвал, и этот крик был попыткой остановить меня. Сильным толчком Рубцов откинул меня от себя и перевернулся на живот. Отброшенная, я увидела его посиневшее лицо. Я стояла над ним, приросшая к полу, пораженная шоком. Все это произошло в считанные секунды.
Тихо прикрыв дверь, я спустилась по лестнице и поплелась в милицию. Отделение было совсем рядом, на Советской улице...»
А вот как описал эти же события в своем «Дневнике» Ю. Нагибин: «Когда он хрипя лежал на полу, она опомнилась и выбежала на улицу. "Я убила своего мужа!» - сказала она первому встречному милиционеру. «Идите-ка спать, гражданка, - отозвался блюститель порядка. - Вы сильно выпимши». – «Я убила своего мужа, поэта Рубцова», - настаивала женщина. «Добром говорю, спать идите. Не то – в вытрезвитель». Когда милиционеры пришли в квартиру, тело Рубцова еще не успело остыть. Минут бы на пять раньше – его еще можно было б спасти..."
В протоколе о гибели Н. Рубцова зафиксированы икона, пластинка песен Вертинского и 18 бутылок из-под вина.
Вологодский городской суд приговорил Л. Дербину к семи годам лишения свободы за умышленное убийство в ссоре, на почве неприязненных отношений. За несколько месяцев до этого убийства Дербина отдала в набор свой второй поэтический сборник «Крушина», предисловие к которому написал Н. Рубцов. Этот сборник вышел в 1994 году. В селе Никольское, в музее Рубцова, книгу оплели колючей проволокой...
В этом сборнике было стихотворение, которое просто мистически предрекало будущую беду. Вот отрывок из него:
О, как тебя я ненавижу!
И так безудержно люблю,
Что очень скоро (я предвижу!)
Забавный номер отколю.
Когда-нибудь в пылу азарта
Взовьюсь я ведьмой из трубы
И перепутаю все карты
Твоей блистательной судьбы...
Л. Дербина отсидела пять лет и семь месяцев, после чего ее амнистировали в связи с Международным женским днем. После этого она приехала в Ленинград и устроилась на работу в библиотеку Академии наук. Все это время она молилась в церкви, исполняла епитимью – наказание за грехи. В те же годы она стала работать над книгой «Воспоминания», которая увидела свет в 1994 году. И тут же вызвала яростные споры. Одни называли ее «кощунственной», писали, что имя Дербиной проклято навеки, другие давали право этой женщине на покаяние.
Песня «Что вспомню я» в исполнении В. Громова
В 1973 году на могиле Н. Рубцова поставили надгробие - мраморную плиту с барельефом поэта. Внизу выбили надпись: «Россия, Русь! Храни себя, храни!». В 1996 году, к 60-летию поэта, в Вологде открыли мемориальную доску на доме, где он жил и погиб. 26 июня 1998 года в Вологде был установлен памятник Николаю Рубцову. Есть его памятники и в других городах
Рубцов не успел раскрыться во всю силу своего поэтического дара, кое-что в его творчестве может показаться спорным и объективно неверным. Но он был большим русским поэтом. А творчество больших мастеров, как заметил Блок, подобно не французскому регулярно подстригаемому парку, «а вольно разросшемуся русскому саду, где непременно соединяется всегда приятное с полезным и красивое с некрасивым. Такой сад прекраснее красивого парка, творчество больших художников есть всегда прекрасный сад и с цветами, и с репейниками, а не красивый парк с утрамбованными дорожками».
Песня «Букет» в исполнении А. Барыкина
Комментариев нет:
Отправить комментарий