На блоге акции продолжаются публикации материалов, касающихся жизни и творчества Николая Рубцова. Ждем информацию для размещения по адресу: tendryakovka@ya.ru

пятница, 18 марта 2016 г.

Сценарий «Пусть душа остается чиста»

Составитель: Малова Т.А.,
"Централизованная библиотечная 
система" , г. Ессентуки" 
МБУК «Централизованная библиотечная система»
Библиотека-филиал №3

«Пусть душа остается чиста»
(Литературно-поэтический вечер)




Ведущий 1: Истинная поэзия во все времена была отражением, лицом духовной жизни целого общества, эпохи. Одно из самых привлекательных явлений в нашей литературе – поэзия Николая Рубцова.






Чтец («Журавли»):
Вот наступит октябрь - и покажутся вдруг журавли!
И разбудят меня, позовут журавлиные крики –
Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали...
Широко на Руси предназначенный срок увяданья
Возвещают они, как сказание древних страниц.
Все, что есть на душе, до конца выражает рыданье
И высокий полет этих гордых прославленных птиц.
Широко на Руси машут птицам согласные руки.
И забытость болот, и утраты знобящих полей-
Это выразят все, как сказанье, небесные звуки,
Далеко разгласит улетающий плач журавлей...
Вот летят, вот летят... Отворите скорее ворота!
Выходите скорей, чтоб взглянуть на высоких своих!
Вот замолкли — и вновь сиротеет душа и природа
Оттого, что — молчи! — так никто уж не выразит их...


Ведущий 1: Рубцов родился, чтобы быть на земле поэтом. У всякого человека в жизни много и горестей, и радостей. Для Рубцова вся жизнь его была в одном: и горестью его, и радостью была Поэзия. За свою недолгую жизнь Николай Рубцов успел издать только четыре поэтические книги, но сегодня уже невозможно представить лирику последних лет без его имени и его стихов, таких как «Журавли», «Тихая моя Родина», «Звезда полей», «Детство»... Стихи его настигают душу внезапно… кажется, существуют в самом воздухе.



Чтец: («Тайна»):
Чудный месяц горит над рекою,
Над местами отроческих лет,
И на родине, полной покоя,
Широко разгорается свет…

Этот месяц горит не случайно
На дремотной своей высоте,
Есть какая-то жгучая тайна
В этой русской ночной красоте!

Словно слышится пение хора,
Словно скачут на тройках гонцы,
И в глуши задремавшего бора
Все звенят и звенят бубенцы…

Ведущий 2: Задумываясь над первоисточниками этой красоты, невольно унесемся в Беломорье - край суровый, богатый сказками, преданиями, легендами. Там, в поселке Емецк, Архангельской области, 3 января 1936 года родился Николай Рубцов.




Отец его работал начальником ОРСа местного леспромхоза. Мать оставалась с детьми, Николай был пятым ребенком в семье. Через полгода после рождения Николая отца переводят на работу в Няндомский леспромхоз. И начинаются переезды; дольше года семья редко где задерживается: то нужда, то обстоятельства. Еще до войны начинаются страшные утраты: в 40-м году умирает старшая сестра Надя. 26 июня 1942 года от хронической болезни сердца умирает мать — Александра Михайловна, главная опора и надежда своих детей. А случилось это ужасающе обыденно и просто. Сохранились мемуарные записи, которые сделал Рубцов в последние годы жизни. «Шел первый год войны. Мать моя лежала в больнице. Старшая сестра поднималась задолго до рассвета, целыми днями стояла в очередях за хлебом, а я после бомбежек с большим увлечением искал во дворе осколки. Часто я уходил в безлюдную глубину сада возле нашего дома, где полюбился мне один удивительно красивый алый цветок. Я трогал его, поливал и ухаживал за ним всячески, как только умел». Вскоре маленькому Коле соседка сообщила, что его мама умерла, а история с аленьким цветком воплотилась у поэта в прекрасное стихотворение.
Чтец:

... Этот цветочек маленький
Как я любил и прятал!
Нежил его, — вот маменька
Будет подарку рада!

Кстати его, некстати ли,
Вырастить все же смог...
Нес я за гробом матери
Аленький свой цветок.



Ведущий 1: Через два дня после смерти матери на руках 13-летней Гали, сестры Рубцова, умирает маленькая Надя. Странный символ видится в том, что двух умерших девочек звали Надеждами. Колю забирает к себе соседка. Потом пропадают карточки на хлеб, вина падает на мальчика, и он убегает в лес. А когда возвращается, говорит сестре: «Послушай, я под елкой сочинил».






Чтец:
Вспомню, как жили мы
С мамой родною-
Всегда в веселье и тепле
Но вот наше счастье
Распалось на части-
Война наступила в стране.
Уехал отец
Защищать землю нашу,
Осталась с нами мама одна.
Но вот наступило
Большое несчастье-
Мама у нас умерла.
В детдом уезжают братишки родные,
Остались мы двое с сестрой...

Ведущий 2: Очевидно, это самое первое стихотворение Рубцова. Стихи еще неумелые, но они были рождены огромным душевным потрясением. Судьба, словно бы посчитав, что семейного тепла будущему поэту уже достаточно отпущено, торопливо разрушает рубцовский дом. После отъезда отца на фронт и смерти матери двух старших детей забирает к себе тетка, сестра отца, а младших - Николая и Бориса везут в Красковский детский дом, а в 1943 году разлучают и с младшим братом, отправляют в Никольский детский дом, что под Тотьмой.





Ведущий 1: В деревне Никола суждено было провести Коле Рубцову целых семь сиротских — горьких и по-своему счастливых — лет. Когда в 1943 году ребенком его привезли сюда в детский дом, он не знал, что это село станет частью его жизни. Еще бы! Теплота души воспитателей детдома скрасила его сиротство, помогла зародиться в его сердце умению видеть прекрасное в самых обычных вещах. Сохранилось немало воспоминаний о том, как Рубцов ходил в лес за грибами и ягодами. Но в лесу и на болоте он не только собирал клюкву и бруснику, но и любовался красотой природы, вдыхал чистый лесной дух, слушал пение птиц. И тогда рождались стихи…

Я так люблю осенний лес,
Над ним – сияние небес,
Что я хотел бы превратиться
Или в багряный тихий лист,
Иль в дождевой веселый свист,
Но, превратившись, возродиться
И возвратиться в отчий дом,
Чтобы однажды в доме том
Перед дорогою большою
Сказать: – Я был в лесу листом!
Сказать: – Я был в лесу дождем!
Поверьте мне: я чист душою…

Всю свою жизнь он с удивительной теплотой и любовью вспоминал эти места.

Чтец:
«Родная деревня»

Хотя проклинает проезжий
Дороги моих побережий,
Люблю я деревню Николу,
Где кончил начальную школу!

Бывает, что пылкий мальчишка
За гостем приезжим по следу
В дорогу торопится слишком:
— Я тоже отсюда уеду!

Среди удивленных девчонок
Храбрится едва из пеленок:
— Ну что, по провинции шляться?
В столицу пора отправляться!


Когда ж повзрослеет в столице,
Посмотрит на жизнь за границей,
Тогда он оценит Николу,
Где кончил начальную школу...

Ведущий 2: Была на тропе жизни и поэзии Н.Рубцова и мечта о море.
После окончания семилетки в Никольском он отправляется в Ригу, чтобы поступить в мореходное училище. Попытка не удалась. Но Коля не сдается. В 1952 году едет уже в Архангельск, чтобы стать матросом и все-таки устраивается в тралфлот в качестве угольщика на рыболовецкое судно. “Я весь в мазуте, весь в тавоте, зато работаю в тралфлоте!”- с гордостью напишет он. Почти год он продержался в кочегарской должности. В 1953 году уезжает в Кировск поступать в горный техникум, где задерживается лишь на полгода. Затем был Ташкент и другие города. Вспоминая то время, поэт говорит о себе:

Как будто ветер гнал меня по ней,
По всей Земле — по селам и столицам.
Я сильным был,
Но ветер был сильней,
И я нигде не мог остановиться.

Ведущий 1: И все-таки судьба была благосклонна к упрямому пареньку: в сентябре 1955 года его призывают на Северный флот.





Местом службы стал Североморск. Четыре года изо дня в день видел Рубцов свое любимое море. Но не только этим замечательны годы службы на флоте. Именно здесь формируется его поэтический дар, здесь впервые в газете “На страже Заполярья” публикуются его стихи. Одно из стихотворений, написанных Н.Рубцовым во время службы на Северном флоте – “Северная береза”. Впервые оно было опубликовано в газете “На страже Заполярья”.

Чтец:
Есть на Севере береза,
Что стоит среди камней.
Побелели от мороза
Ветви черные на ней.

На морские перекрестки
В голубой дрожащей мгле
Смотрит пристально березка,
Чуть качаясь на скале.

Так ей хочется "Счастливо!"
Прошептать судам во след.
Но в просторе молчаливом
Кораблей все нет и нет...

Спят морские перекрестки,
Лишь прибой гремит во мгле.
Грустно маленькой березке
На обветренной скале.
Ведущий 2: После службы в армии Николай Рубцов десять лет скитался по чужим углам, жил у знакомых, не имея своего дома. Только в собственных стихах он на время обретал опору, спасение, пристанище, но так не могло продолжаться бесконечно. Часто приходили тоска и отчаяние. Поэт уходил в стихию музыки и творчества, которые были неразрывно и кровно связаны с образами родных мест, любимых мотивов, природы, согревающей сердце.

Чтец: («Березы»)
Я люблю, когда шумят березы,
Когда листья падают с берез.
Слушаю - и набегают слезы
На глаза, отвыкшие от слез.

Все очнется в памяти невольно,
Отзовется в сердце и в крови.
Станет как-то радостно и больно,
Будто кто-то шепчет о любви.

Только чаще побеждает проза,
Словно дунет ветер хмурых дней.
Ведь шумит такая же береза
Над могилой матери моей.

На войне отца убила пуля,
А у нас в деревне у оград
С ветром и дождем шумел, как улей,
Вот такой же желтый листопад...

Ведущий 1: В 1962 году молодой поэт проходит творческий конкурс в Литературный институт имени Горького и приглашается для сдачи вступительных экзаменов.4 августа написал на четверку сочинение,6-го получил пятерку по русскому языку и тройку по литературе,8-го четверку по истории и 10-го тройку по иностранному языку. Отметки, конечно, не блестящие, но достаточные для того, чтобы пройти приемный конкурс. 23 августа появился приказ № 139, в котором среди фамилий студентов, зачисленных на первый курс, под двадцатым номером значилась и фамилия Николая Рубцова. «В Литинституте шли приемные экзамены, и все абитуриенты по пути в Дом Герцена заглядывали ко мне с надеждой на чудо. Человек по десять в день...» - так описывает жаркий августовский день 1962 года Станислав Куняев, работавший тогда заведующим отделом поэзии в журнале «Знамя». И вот: «Заскрипела дверь. В комнату осторожно вошел молодой человек с худым, костистым лицом, на котором выделялись большой лоб с залысинами и глубоко запавшие глаза. На нем была грязноватая белая рубашка, выглаженные брюки пузырились на коленях. Обут он был в дешевые сандалии. С первого взгляда видно было, что жизнь помотала его изрядно и что, конечно же, он держит в руках смятый рулончик стихов. Здравствуйте,- сказал он робко. Я стихи хочу вам показать. Молодой человек протянул мне странички, где на слепой машинке были напечатаны одно за другим вплотную- опытные авторы так не печатают - его вирши. Я начал читать:

Я запомнил, как диво,
Тот лесной хуторок,
Задремавший счастливо
Меж звериных дорог...

Я сразу же забыл... о городском шуме, влетающем в окно с пыльного Тверского бульвара. Словно бы струя свежего воздуха и живой воды ворвалась в душный редакционный кабинет... Я оторвал от рукописи лицо, и наши взгляды встретились. Его глубоко запавшие махонькие глазки смотрели на меня пытливо и настороженно. Как Вас звать?— Николай Михайлович Рубцов...». В Литературный институт Рубцов пришел с немалым багажом жизненных впечатлений и главное со своим творческим голосом: ведь к этому времени были созданы «Детство», «Видение на холме», «В гостях» и другие стихи. Будучи по натуре своей человеком беспокойным, не привыкшим к оседлости, Рубцов не мог долго прожить в Москве. К тому же по ряду причин он был переведен на заочное отделение. В конце 1964-го он уже в своем далеком Никольском, своей Николе. Там он много работал, создал за одно лето около 50-ти стихотворений. Необходимым и желанным был этот новый «заочный» образ жизни.

Чтец: («Гуляевская горка»)
Остановись, дороженька моя!
Все по душе мне — сельская каморка,
Осенний бор, Гуляевская горка,
Где веселились русские князья.

Простых преданий добрые уста
Еще о том гласят, что каждодневно
Гуляла здесь прекрасная царевна, —
Она любила здешние места.

Да! Но и я вполне счастливый тип,
Когда о ней тоскую втихомолку
Или смотрю бессмысленно на елку
И вдруг в тени увижу белый гриб!

И ничего не надо мне, пока
Я просыпаюсь весело на зорьке
И все брожу по старой русской горке,
О прежних днях задумавшись слегка...

Ведущий 2: Даже в тяжелые минуты, когда сознание одиночества и заброшенности мучило поэта, он стремился успокоить себя, слиться с природой.

Чтец: «(Зимовье на хуторе»)

Короткий день. А вечер долгий.
И непременно перед сном
Весь ужас ночи за окном
Встает. Кладбищенские елки
Скрипят. Окно покрыто льдом.
Порой без мысли и без воли
Смотрю в оттаявший глазок.
И вдруг очнусь — как дико в поле!
Как лес и грозен и высок!
Зачем же как сторожевые,
На эти грозные леса
В упор глядят глаза живые,
Мои полночные глаза?
Зачем? Не знаю. Сердце стынет
В такую ночь. Но все равно
Мне хорошо в моей пустыне,
Но страшно мне, когда темно.
Я не один во всей вселенной.
Со мною книги и гармонь,
И друг поэзии нетленной —
В печи березовый огонь...

Ведущий 1: Он любил ходить пешком, любил облака над головой, кусты по обочинам дороги, деревенские просторы.

Я уплыву на пароходе,
Потом поеду на подводе,
Потом верхом, потом пешком
Пройду по волоку с мешком...

Исполняется песня «Букет». Музыка А. Барыкина, слова Н. Рубцова.

Ведущий 2: Лучшие строфы рождались в пути, вбирая в себя дорожные впечатления, а главное, ощущение внутренней раскованности, воли, которой Рубцов дорожил больше всего.


Чтец: «Старая дорога».

Все облака над ней, все облака...
В пыли веков мгновенны и незримы,
Идут по ней, как прежде, пилигримы,
И машет им прощальная рука.

Навстречу им июльские деньки
Идут в нетленной синенькой рубашке,
По сторонам — качаются ромашки,
Так полюбил я древние дороги

И голубые вечности глаза!
То полусгнивший встретится овин,
То хуторок с позеленевшей крышей
Где дремлет пыль и обитают мыши
Да нелюдимый филин-властелин.


То по холмам, как три богатыря,
Еще порой проскачут верховые,
И снова — глушь, забывчивость, заря,
Все пыль, все пыль да знаки верстовые...


Здесь каждый славен — мертвый и живой!
И оттого, в любви своей не каясь,
Душа, как лист, звенит, перекликаясь
Со всей звенящей солнечной листвой,
Перекликаясь с теми, кто прошел,
Перекликаясь с теми, кто проходит...

Но этот дух пройдет через века!
И пусть травой покроется дорога,
И пусть по ней, печальные немного,
Плывут, плывут, как мысли, облака...

Ведущий 2: В другом своем стихотворении поэт скажет:

Чтец: «Доволен я буквально всем!..»

Доволен я буквально всем!
На животе лежу и ем
Бруснику, спелую бруснику!
Пугаю ящериц на пне,
Потом валяюсь на спине,
Внимая жалобному крику
Болотной птицы...
Надо мной
Между березой и сосной
В своей печали бесконечной
Плывут, как мысли, облака,
Внизу волнуется река,
Как чувство радости беспечной...
Я так люблю осенний лес,
Под ним — сияние небес,
Что я хотел бы превратиться
Или в багряный тихий лист,
Иль в дождевой, веселый свист,
Но, превратившись, возродиться
И возвратиться в отчий дом,
Чтобы однажды в доме том
Перед дорогою большою
Сказать: — Я был в лесу листом!
Сказать: — Я был в лесу дождем!
Поверьте мне: я чист душою...

Ведущий 2: В 1965 году в Архангельске выходит первая тоненькая книжечка «Лирика». Трудно сейчас подсчитать, сколько месяцев Рубцов был профессиональным литератором. Он пытался зажить жизнью писателя, но всякий раз его настигала нищета. Поэт часто менял профессии: был слесарем, сборщиком, кочегаром, завклубом. За публикации своих стихов в районных газетах, а если повезет — в областных, он получал гроши. Не зная, чем заработать в деревне, он собирает для заготконторы то ягоды, то грибы, то вербуется на рубку леса, то пишет в «районку» заметку о сельском фельдшере. Литературовед Вадим Кожинов вспоминает: «Он был стойким и мужественным, но мог опустить руки из-за неудачи. Он часто мечтал о За публикации своих стихов в районных газетах, а если повезет — в областных, он получал гроши. Не зная, чем заработать в деревне, он собирает для заготконторы то ягоды, то грибы, то вербуется на рубку леса, то пишет в «районку» заметку о сельском фельдшере. Литературовед Вадим Кожинов вспоминает: «Он был стойким и мужественным, но мог опустить руки из-за неудачи. Он часто мечтал о семейном уюте, о спокойной творческой работе и в то же время оставался скитальцем по своей сути». Даже в родных краях Рубцов живет наездами — побывал он на Рязанщине, в Сибири, на Ветлуге. Ему интересны новые места, но в письме А. Романову с Алтая он пишет: «...сильно временами тоскую здесь по сухонским пароходам и пристаням, по родным местам».




Чтец: «Тихая моя родина»

Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи...
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.

— Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.
— Тихо ответили жители:
— Это на том берегу.

Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.

Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил...
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.

Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!

Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать —
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.

С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
Ведущий 1: Мил Рубцову образ необозримого русского простора с бескрайностью лесов, болот, полей. Любимые края дороги поэту и в весеннюю пору, когда «над зыбким половодьем без остановки мчатся журавли», и в долгую зиму, когда «снег лежит по всей России, словно радостная весть», и в жаркие дни, когда «зной звенит во все свои звонки». Однако ближе всего душе поэта осень.



Чтец: («У сгнившей лесной избушки»)

У сгнившей лесной избушки,
Меж белых стволов бродя,
Люблю собирать волнушки
На склоне осеннего дня.

Летят журавли высоко
Под куполом светлых небес,
И лодка, шурша осокой,
Плывет по каналу в лес.

И холодно так, и чисто,
И светлый канал волнист,
И с дерева с легким свистом
Слетает прохладный лист,

И словно душа простая
Просится в мир чудес,
Как птиц одиноких стая
Под куполом светлых небес...

Звучит запись песни «Осень». Музыка К. Ликк, слова Н. Рубцова

Ведущий 2: В конце 60-х жизнь поэта вроде бы наладилась. Местом постоянного жительства стала для Рубцова Вологда. Здесь, общаясь с писателями-земляками В. Беловым, В. Коротаевым, В. Астафьевым, О. Фокиной, А. Романовым и др., он много работает, по обыкновению часто уезжает в деревню. В эти годы рождаются новые книги поэта: «Душа хранит» (1969), «Сосен шум» (1970), «Зеленые цветы». Эта, последняя, вышла уже посмертно. Поэт трагически погиб в крещенскую ночь 19 января 1971 года, что вольно или невольно предсказал еще в 1965-м в своих стихах:

Я умру в крещенские морозы,
Я умру, когда трещат березы...

Весной 1971 года В. Астафьев в журнале «Наш современник» вспоминал:
«В день сороковин поэта его друзья и земляки собрались на кладбище. Под дощатой пирамидкой глубоко и тихо спал поэт, который так пронзительно умел любить свою землю и высоко петь о ней, а вот своей жизнью совсем не дорожил. Кладбище, где он лежит, — новое, еще недавно тут был пустырь, нет здесь зелени и деревья еще не выросли, на крестах сидят многочисленные нахохленные вороны. Возле стандартных пирамидок позванивают железными листьями стандартные венки, а кругом горят-переливаются голубые снега, светит уже на весну подобревшее солнце, и не верится, не хочется верить, что нет его с нами, и никогда уже не будет, и мы не услышим его прекрасную, только до половины спетую песню». Разговоры о том, что поэты уходят, а стихи остаются, мало утешают. Настоящего поэта заменить никто не сможет на земле...».
В 1973 году на могиле Рубцова был поставлен памятник. На мраморной плите - бронзовый барельеф. У подножия памятника выбита на камне строка поэта: «Россия! Русь! Храни себя, храни!».

Чтец:
Взбегу на холм и упаду в траву.
И древностью повеет вдруг из дола!
И вдруг картины грозного раздора
Я в этот миг увижу наяву
Пустынный свет на звездных берегах
И вереницы птиц твоих, Россия,
Затмит на миг
В крови и жемчугах
Тупой башмак скуластого Батыя...

Россия! Русь — куда я ни взгляну...
За все твои страдания и битвы
Люблю твою, Россия, старину,
Твои леса, погосты и молитвы,
Люблю твои избушки и цветы,
И небеса, горящие от зноя —
И шепот ив у омутной воды,
Люблю навек, до вечного покоя...
Россия! Русь! Храни себя, храни!

Ведущий 1:Шли годы. Время определило значение поэзии Рубцова. Все выше-выше над горизонтом стала подниматься скромная звезда поэта.




Чтец: «Звезда полей»
Звезда полей во мгле заледенелой,
Остановившись, смотрит в полынью.
Уж на часах двенадцать прозвенело,
И сон окутал родину мою...

Звезда полей! В минуты потрясений
Я вспоминал, как тихо за холмом
Она горит над золотом осенним,
Она горит над зимним серебром...

Звезда полей горит, не угасая,
Для всех тревожных жителей земли,
Своим лучом приветливым касаясь
Всех городов, поднявшихся вдали.

Но только здесь, во мгле заледенелой,
Она восходит ярче и полней,
И счастлив я, пока на свете белом
Горит, горит звезда моих полей...

(Звучит романс «Гори, гори моя звезда)




Литература:


Поэзия второй половины ХХв. - М.: 2002
Рубцов Н. Стихотворения - М.: 2009
Тихая моя Родина - М.: 2004
Хозиева С. Русские писатели и поэты - М.: 2004
Чудное мгновенье Т.2 - М.: 1988
Это в сердце было моем - М.: 1988
Интернет сайт «Николай Рубцов»

Комментариев нет:

Отправить комментарий